Автор: я.
Бета: нет.
Категории: слэш, ангст, экшн.
Рейтинг: NC-17.
Предупреждения: мат, секс.
От автора: оно.. оно такое незаконченное. решил выложить.
Статус: в процессе написания.

и да, риальне хочу комментариев.
если раньше мое творчество читали мои молодые люди/девушки,
то сейчас, за неимением оных, это никто еще не читал.
любое мнение хочу.

Наши души сцепились голодным зверьём,
А телам было этого мало -
И наутро безумное сердце мое,
Застонав, на весь день умирало,
Чтоб воскреснуть для крика натянутых струн,
Чтобы ночью стать арфой твоею;
Нервы сталью звенят -
Но больнее стократ,
То, что я доиграть не сумею.
Канцлер Ги, «Due Angeli».

Кстати: в Милане я осматривал крематорию,
т.е. кладбище, где сжигают покойников; пожалел,
что не жгут здесь и живых.
А.П. Чехов, письма.

...и только лишившись чувства собственной важности,
мы становимся неуязвимыми.
К.Кастанеда.

Chapter One
«Трупы»

Двенадцать лет назад.

- Альдо, открой дверь! Немедленно!
Глухой голос отца раздался из-за двери, а мальчик лет двенадцати, сидящий в углу огромной ванной комнаты, даже не отвлекся. В руке у него был самодельный нож, небольшой, но лезвие было тонким от многократного затачивания. И сейчас оно резало, как бритва.
Мальчишка задумчиво и легко касался краем лезвия внутренней части руки, обходя вены стороной, поднимаясь выше к локтю. Он прекрасно знал, что стоит делать, а что – нет. Благоразумие в его возрасте было редкостью, однако Альдо обладал им сполна. Что, впрочем, не мешало ему получать истинное наслаждение от тонкой полосы на коже, из которой едва сочилась кровь. Все руки его были изрезаны подобным способом.
Яркий свет играл на молочно-белой коже, покрытой шрамами. Больше всего их было на животе – они проявлялись крестами, шли вдоль и поперек. Матери у Альдо не было, а отец не стремился заглядывать сыну под рубашку. Их семья была богата, но и отец проводил слишком мало времени дома, чтобы замечать странные увлечения сына.
Убитых животных Альдо не считал, он лишь аккуратно закапывал трупы, которые, полежав у мальчика в комнате несколько дней, начинали неприятно пахнуть. Сладкий запах гнили вызывал радостное возбуждение. Но Альдо улыбался только, у него была занятная игра. Как-никак, он был еще ребенком. Но ребенком необычным, даже ненормальным. Впрочем, это лишь одна сторона.
Яростно шумела вода, включенная мальчиком для того, чтобы заглушить стоны от сладкой боли.
Стук о дверь возвестил Альдо о том, что отец пытается вышибить дверь. Мальчик радостно засмеялся и только откинул назад белокурые волосы. Нож проделал путь от сгиба локтя до запястья, оставив на бледной коже яркий след. В свете ламп это казалось чем-то ненастоящим, бутафорская кровь, краска из бутылочки, только и всего.
- Альдо! - Отец ворвался в ванную и застыл на месте в неверии и изумлении. – Что ты делаешь?
- Не видно, отец, а? – фыркнул Альдо и отбросил нож. На руке блестела кровь.
Мальчика определенно забавляло изумление отца. Ему было плевать, как и что он собирается делать. Может, отправит в закрытую школу, может, посадит под домашний арест. Но ни одно синяка не будет на нежной коже – отец этого никогда не сделает. Это ниже его.
Отец схватил мальчишку за руку и потащил из ванной комнаты. Альдо хмыкнул и, не сопротивляясь, позволил увести себя. Единственное, что его хоть сколько-то огорчало, так это то, что замечательный нож остался на полу.
- Доигрался! – отец грубо тряхнул Альдо.
- Отец, что я сделал? – спокойно отозвался мальчишка, вытирая руку о рубашку.
Но ответа Альдо не получил, а посему и улыбнулся. Взрослые не осознают, что сейчас это так же интересно, как и откуда берутся дети. Изучать свои особенности, свое строение совершенно естественно. Почему-то исследовать половые органы детям не разрешают, объясняя это тем, что это какое-то извращение. Отнюдь. Почему же человек не может узнать свое тело? Оно такое притягательное, оно твое. И ты имеешь полное право изучить его, понять, что доставляет тебе удовольствие. Вот только удовольствие у всех разное. Оно может быть необычным, даже опасным, но оно же не перестанет быть от этого удовольствием?
Узкое мышление, нежелание расширить кругозор, допустить что-то странное, но довольно естественное в свою жизнь. Это и есть порок нашего времени.

Семь лет назад.

Звук пощечины раздался в полной тишине. Ученики застыли, чуть ли не затаив дыхание.
- Засунь свое высокомерие себе в задницу, понял, мальчик? Здесь ты будешь вести себя так, как скажут, - зло крикнула женщина, убирая за ухо выбившуюся из идеальной прически прядь и смотря на семнадцатилетнего бледного подростка в форменном костюме, что стоял перед ней.
Альдо держался превосходно – смотрел на нее с легким снисхождением, стоя безукоризненно прямо, даже не коснувшись щеки, на которой краснел след от пальцев и ногтей. Пощечину мисс Тернер дала с умом, зацепив нежную кожу еще и длинными ногтями. Царапины кровоточили.
- Простите, - улыбнулся Альдо, пряча руки за спину. В пальцах – узкий стилет, который легко потом спрятать под подкладку пиджака. Этим Альдо и нравилась форма учебного заведения.
Сюда его отправил отец после того, как узнал о замечательных увлечениях и пристрастиях единственного сына. Закрытая школа в пригороде Лондона. Какие-то нелепые правила, которые, впрочем, не останавливали Альдо. Он был единственным, кого уважали ученики этой школы.
Они называли его принцем, а Альдо и не возражал. Самомнение взлетало все выше, изящной наглости и хамства становилось больше. Однако через пять лет, когда он выйдет отсюда, все изменится. Не будет больше наивных и бесхребетных почитателей, возомнивших о себе неизвестно что учителей. А ведь порезы все так же появляются на руках мальчишки.
- Если ты, сукин сын, скажешь еще хоть слово, вылетишь отсюда, как пробка!
Альдо мило улыбнулся. Еще в детстве он понял, что люди гораздо глупее, чем стоило бы.

Год назад.

Геллерт неуверенно кусал губы и смотрел на светловолосого молодого человека, что играл на небольшом синтезаторе. Его звали Альдо. Как средневекового рыцаря. Геллерт всегда увлекался подобной литературой, читал о принцах и принцессах, даже пытался привить своей девушке хоть какие-то манеры, но это было бесполезно, она и не желала слушать.
Наверное, потому-то его и привлек изящный современник – Альдо. Вне зависимости от ситуации на его лице отражалось лишь безразличие и высокомерие. Геллерт прекрасно понимал, что жить с такими людьми трудно, но не мог оторвать взгляда от пианиста. Возможно, он был слишком сентиментален, но он хотел познать той жизни, что за гранью обычного понимания. И вряд ли у Альдо были обычные пьяные встречи. У него – дорогое вино и шелковые простыни.
Зал, в котором репетировал Альдо со «своей леди», как он называл – Ди – ту девушку с чудесным оперным голосом, был наполовину полон. Многие любили смотреть, как репетирует эта странная пара, смеется и что-то негромко шепчет друг другу.
Геллерт сидел в самом конце первого ряда, выглядывая из-за неудачно расположенной колонны. Он не хотел, чтобы Альдо подумал, будто он следит за ним намеренно. Геллерт понимал, что во взгляде было его гораздо большее, чем просто интерес. Но принц, занятый репетицией, не смотрел ни на что, кроме клавиш.
Идеальная тишина и акустика сделали свое дело: полился восхитительный голос Ди. Геллерт вслушивался в пение девушки и теперь, не скрываясь, смотрел на Альдо. А тот играл с закрытыми глазами, изредка быстро облизывая губы. Волосы, чтобы не мешались, заправил за ухо.
Слушатели и рта не смели открыть. А ведь возраст был совершенно разный – от четырнадцатилетних восторженных подростков, до изящных женщин. Голос завораживал, музыка заставляла замереть на месте – это было своего рода наркотиком, нирваной. Когда Ди переставала петь, а Альдо – играть, все будто бы из транса выходили, неосмысленно смотря перед собой. На Геллерта это тоже действовало, но в гораздо меньшей степени.
Все захлопали, но подниматься со своих мест не торопились. Однако Альдо поднял руку – и этого хватило, чтобы все постарались уйти как можно быстрее. Ди уже убрала микрофон за кулисы, а сам Альдо выключил синтезатор и уселся на сцену, скрестив ноги и поправив рубашку.
Ди наклонилась к нему и что-то прошептала на ухо, коснувшись его бледной кожи темными волосами. Он что-то сказал в ответ, даже полуулыбнувшись краем рта. Девушка же выпрямилась и бегом устремилась к выходу, легко оттолкнув Геллерта.
Тот споткнулся, когда отступал, и рухнул на ближайшее кресло. В зале больше никого не было, все ушли, только пианист сидел на сцене и крутил на пальце кольцо. Залившись краской, Геллерт вздохнул, что показался в его глазах таким неуклюжим, поднялся и направился к выходу.
- Постой, мальчик! – окликнул его Альдо и легко спрыгнул со сцены.
Геллерт обернулся так стремительно, что получил кончиками своих рыжих волос по лицу. Он не мог поверить, что этот человек заинтересовался им. Хотя, думал Геллерт, - наверняка он просто…
- Ты так смотрел на меня. Тебе так нравится наша музыка? – с полуулыбкой спросил Альдо.
- Мне нравится, как ты играешь, - ответил Геллерт, заливаясь краской.
Альдо оценивающе глядел на мальчишку, смотрел на его растрепанные рыжие волосы до плеч, легкие веснушки на молочно-белой коже. Сам он был угловат, но это лишь в силу возраста, затем изменится. И будет он прекрасным ровно настолько, насколько можно было представить.
- Сколько тебе лет? – внезапно спросил Альдо, отрываясь от рассматривания потрепанной сумки мальчика.
- Четырнадцать с половиной.
- Достаточно взрослый, - подмигнул Альдо. – Пойдем.
Его голос был слишком громким для этого пустого зала. Легкое эхо заглушалось гулом с улицы.
А Геллерт вздрогнул, когда пианист взял его за руку и аккуратно потянул за кулисы. Полуулыбка так и не сходила с лица Альдо, такое нечасто бывало.
Когда они зашли за роскошные портьеры, Геллерт увидел винтовую лестницу, тянущуюся высоко вверх. Альдо без промедления поставил ногу на первую ступеньку и поманил Геллерта за собой. Мальчишка лишь чуть не споткнулся о собственную ногу и поспешил за пианистом.
Каждая ступенька давалась Геллерту с неимоверным трудом, в то время как Альдо легко поднимался все выше, считая тяжелые вздохи мальчишки. Наконец, когда лестница закончилась, Геллерт едва не рухнул на пол, но его вновь взял за руку Альдо, и он сдержался. Все бы ничего, но подняв голову, мальчик увидел, куда они поднялись.
Утренний туман застилал город, прекрасный вид которого открывался с крыши не такого уж и высокого театра. Сквозь его плотную пелену проглядывали лишь вершины небоскребов с красными предупреждающими огнями в самых высших точках крыш.
Альдо подтолкнул Геллерта к краю, а тот инстинктивно отпрянул, боясь упасть. Но когда ощутил на шее дыхание пианиста, то замер, пораженный. Высота перестала казаться столь страшной, сейчас бы он без промедления шагнул в бездну.
- Умрешь за меня? – тихий шепот возле уха привел Геллерта в себя. Он вздрогнул от холода и чего-то еще, отстраняясь от Альдо. Тот стоял с безразличным выражением лица, смотря на вершины небоскребов. Геллерт протянул руку к нему, а пианист молча глядел на него.
- Зачем? – отстраненно спросил мальчик, глядя уже вниз, на еще спящий город.
Альдо фыркнул, но в тот же момент схватил Геллерта за руку и прижал себе к груди. Вопреки ожиданиям, тот не ощутил тепла от тела, а только смотрел в глаза пианиста. Он не пытался ничего сделать, просто стоял на краю крыши с низким бортиком, прижав тонкие пальцы Геллерта к груди. Мальчик же недоумевал, почему к незнакомому человеку пианист так благосклонен. Но тут же забывал об этом, вновь переводя взгляд на Альдо.

Chapter Two
«Последний день в Лондоне»

17 марта 1985 года.

Сейчас пойдет забава для костей,
Где вместо струн – натянутые  вены.
Канцлер Ги, «Конец, друзья».

Регулус, покачиваясь, вошел в квартиру и, споткнувшись о чьи-то высокие ботинки, рухнул на пол. Слева из комнаты раздался вздох и тихая реплика больше самому себе: «Опять напился». Справа же, с балкона, раздалось злобное шипение пианиста и звук разбившейся об асфальт пепельницы. Однако, не смотря на все свои пороки, Регулус не курил, не выносил запаха табака.
- Эй, пидор, вернулся? – послышался все же голос с балкона. – Сколько на этот раз?
- Семнадцать!
- Совершенствуешься.
- Иначе скучно жить на гребанной земле, Ал.
Голос Регулуса ничуть не дрожал, когда он, неуклюже поднимаясь с пола и входя в комнату, поприветствовал Геллерта, что сидел на старом сером диване перед телевизором, изредка поглядывая в экран и делая какие-то записи в блокноте.
Квартиру они купили недавно, там поставили лишь диван, телевизор, перевезли инструменты и пепельницы вместе с автоматом с кофе. Голые кирпичные стены оклеивать не собирались, так же, как и занавешивать огромные окна, через которые, казалось, можно увидеть весь Лондон. Ночью комнаты освещала небольшая настольная лампа, стоящая, вопреки логике, на полу. Она была одна, и ее вечно таскали туда-сюда, на пару секунд вырубая свет и спотыкаясь в темноте о вещи.
Регулус с удовлетворением сел на диван рядом с Геллертом. Тот легко улыбнулся и отсел подальше, чтобы не чувствовать запах алкоголя.
Мальчишка, пришедший на репетицию Альдо год назад и пообещавший, что умрет ради него, изменился внешне. Веснушки исчезли с лица, тело стало гибким, а не тощим. Волосы он так и не подстриг, оставив неровные рыжие пряди обрамлять лицо. Характер и очки – вот, что не изменилось. Геллерт все так же неуклюже ходил и смущался Альдо.
С балкона показался раздраженный пианист с дымящейся сигаретой в тонких пальцах. За прошедшее время он еще сильнее похудел, обзавелся синяками под глазами, спутанными светлыми волосами и вечным презрением к миру. Альдо все так же играл в группе, Ди ушла, ее заменил Геллерт, через пару дней нашелся и Регулус, пьяный, но блядски веселый, игравший на гитаре на улице и собирающий огромные по тем расценкам деньги.
- Ну и сколько можно напиваться до такого состояния, э? – Альдо одернул футболку и стал искать в большом чемодане, стоящем возле дивана, теплые носки.
Регулус лишь пьяно улыбался, положил голову на колени смущенного Геллерта. Тот смотрел в окно, щурясь от серого света нового дня, стараясь не обращать внимания на тощий силуэт Альдо на фоне окна, комично надевающий носки, прыгая на одной ноге. Пожалуй, увидев пианиста в жизни, Геллерт привязался к нему еще больше.
- Последний день в Лондоне – грех не выпить! – растягивая слова, улыбнулся Регулус и взъерошил волосы мальчишке. Альдо фыркнул и уселся перед диваном. Он все же считал Геллерта своей собственностью и не терпел фамильярности даже со стороны подвыпившего гитариста. А Регулус ухмыльнулся, запуская руки в свои темные спутанные волосы и закрывая глаза. Геллерт, все же взглянувший на лежащего на своих коленях гитариста, машинально отметил, что у того красивое лицо, когда он не кривляется и не пьет.
- Во сколько поезд? – спросил он.
- В девять тридцать. Успею еще вещи собрать, - зевнул Регулус, открывая глаза.
Альдо же грел руки о чашку с кофе и стоя у окна, смотрел на улицу. Их квартира – высоко, даже очень высоко. Там холодно, потому, что так и не провели отопление, кирпичные стены без обоев – потому, что «и так сойдет». Однако вид из окна заглушал все недовольства.
- Ты спиваешься, Рег, - не отходя от окна, сказал пианист тихо.
- Ну к черту, - фыркнул Регулус, резко садясь на диване и отбрасывая волосы с лица. – Когда жизнь периодически режет ножом, раны надо дезинфицировать.
Геллерт засмеялся, оттолкнув от себя гитариста, и заметил:
- Какие умные слова, Рег. Опять на ночь читал книжки Ала?
- Ох, заткнись.
Регулус соизволил подняться с дивана и подошел к окну, встав рядом с Альдо. Тот закатил глаза и потянулся за сигаретами. Обнаружив пустую пачку, он запустил ее в окно.
Геллерт встал с дивана и вышел из комнаты под предлогом выпить чаю. Гитарист же мгновенно подскочил к окну, у которого стоял Альдо. Пианист не смотрел на него, подставляя лицо утреннему дождю, высовываясь из окна по пояс.
- Если ты не хочешь, чтобы я уезжал, я не уеду, - тихо сказал Регулус. Альдо фыркнул.
- Валил бы ты уже.
Пианист глубоко вдохнул свежий воздух. Регулус только улыбнулся его гордости.
- Поможешь собрать вещи, а? – спросил он, все еще улыбаясь.
Альдо посмотрел на него как на идиота и одернул футболку, откинув влажные волосы назад. Регулус покачал головой и отошел к чемоданам, сваленным в углу. Один из них, темно-зеленый, старый и потрепанный, был его. Там помещалось бесчисленное количество вещей, чему всегда удивлялся хозяин чемодана. Но, тем не менее, ничего против, разумеется, не имел.
Геллерт вернулся в комнату с двумя чашками и застыл на пороге. Альдо, все так же стоящий у окна и демонстративно высунувшийся туда по пояс и лежащий на полу Регулус, кидающий вещи в чемодан – все было настолько мирно, что мальчишка даже и засомневался.
- Ал, чай будешь? – он протянул одну чашку пианисту, а тот и не обернулся.
Регулус ободряюще улыбнулся Геллерту, который тяжело вздохнул и отдал ему чашку. Гитарист не вставая с пола закинул в чемодан носок. Осталось лишь поднять свою не до конца протрезвевшую задницу и поехать на вокзал. Чаринг-Кросс находился не так далеко от квартиры, так что добраться туда не представляло никакого труда.
- Мне уже пора. Поедете со мной?
Альдо отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на чашку в руках Геллерта. Он прекрасно знал, что мальчишка пытается ему услужить, но получается у него неуклюже и нарочито глупо. Но пианист относился к нему со снисхождением, понимая, что ему попросту больше некуда пойти.
А Регулус… с ним все было иначе. Мало того, что он был намного взрослее Геллерта, так и по жизни он был гораздо более зрелым. Хоть и напивался в последнее время слишком часто. Но не суть. Двадцатипятилетний гитарист был полной противоположностью Альдо, за что последний его и допускал к себе ближе, чем всех остальных. Потому, что понимал: он не сможет жить с таким же холодным и безразличным человеком, как он сам. А посему Альдо и был сейчас с Регулусом, у которого была куча друзей, который кривлялся, веселился и пил. Потому, что оправданно.
- Эй, придурок! – Регулус со всей силы кинул в лицо Альдо подушку с дивана. Геллерт подавился чаем и засмеялся. – Уже пора ехать, а то я опоздаю на поезд, и ты будешь очень рад.
Альдо зло отшвырнул подушку и, прищурившись, посмотрел на улыбающегося Регулуса. Ничего необычного в их отношениях не было, лишь новые ругательства, но слова задевали сильно.
- Я буду рад, если тебя собьет этот поезд, чертов алкоголик, - отмахнулся пианист. Геллерт вновь улыбнулся, теперь более вымученно – он прекрасно понимал, какие отношения у Регулуса с Альдо. И в любом случае, гораздо более близкие, чем у него с пианистом.
- Настолько рад, что пообещал как-то, что умрешь вместе со мной? – Регулус был уже серьезен. Но в то же мгновение в него полетела та самая подушка. Альдо брезгливо отряхнул руки и, покопавшись в бумагах, разбросанных на полу, вытащил оттуда пачку сигарет.
- Самолично сброшу под поезд, что бы ты там ни говорил.
Пианист мрачно закурил и вновь отошел к окну. Регулус же, заходясь в беззвучном пьяном хохоте, жестами показал Геллерту, что он уже пошел.
- Я все вижу, алкоголик, - зевнул Альдо. – Пошли, я еще хотел за сигаретами заехать. Эй, Гел, останешься присмотреть за домом? А то дубликат ключей я еще не получил, а этот придурок потерял основную связку.
Геллерт допил-таки свой злосчастный чай и, поджав губы, кивнул. Все-то он должен понимать! Просто хотят попрощаться так, как не могут этого сделать при пятнадцатилетнем ребенке. Регулус ободряюще улыбнулся ему и поднял чемодан, направившись к двери. Альдо же, сунув руки в карманы, пошел следом, по пути захватив куртку с крючка возле входа.

***

Доехали они в странном молчании, да и Альдо два раза выходил из машины: купить сигареты, забрать ключ и зайти за едой в Макдональдс. Денег на нормальную еду он с собой не брал, а есть все же хотелось. Вот и пришлось обойтись таким образом. Однако никто не протестовал.
Машина ехала мягко, бесшумно. Альдо пару раз засыпал и просыпался от того, что Регулус резко тормозил на светофорах, будто бы специально. Но пианист не имел желания даже ругаться. Только спать, спать, бесконечно спать. Он снял кроссовки и залез с ногами на сиденье, глядя вперед. Регулус только посмеивался, часто отрывая руки от руля, чтобы погреть их дыханием. Включенный обогреватель ничуть не помогал.
- Ал, - Регулус остановился – впереди случилась авария, и он вынужден был остановиться.
Альдо, прищурившись, зевнул, еще до конца не проснувшись. По стеклам машины яростно стучал дождь, часы показывали восемь семнадцать и периодически мигали. А поезд в Леруик еще даже и на платформу не прибыл.
- Не хотел говорить при нем, - Альдо запустил руки в волосы и закрыл глаза.
- В нем и дело, - сказал Регулус устало. – Ты водишь его за нос.
Пианист вытащил из стоящего в ногах пакета пачку сигарет и чуть приоткрыл окно.
- А ты, кажется, уже протрезвел для таких разговоров. Он сам все прекрасно понимает.
Регулус вытянул пачку из пальцев Альдо и бросил обратно в пакет. Какой бы важный момент сейчас не был, он не переносил сигаретный дым в принципе.
- Ты всегда заводил себе хорошенькие игрушки, потом ломая их. Не думаешь, что с ним будет, когда ты умрешь? – он посмотрел вперед, машины не двигались.
- Всегда так было, почему сейчас я должен изменять свои принципы?
- Потому, что я вижу: тебе его жаль.
- Ничуть, - Альдо отвернулся. – Мальчишка как мальчишка.
Регулус засмеялся, откинув голову назад. Альдо же фыркнул и аккуратно выудил из пакета кофе в картонном стакане на подставке. Выпив половину, он довольно облизнулся и посмотрел на гитариста. Тот все улыбался крыше машины и изредка поглядывал на дорогу.
- Да и ты восхитительно добр, - не вытерпел Альдо. – Когда я умру, черт бы тебя побрал.
- А разве тебе не светит это в ближайшее время? – с долей скепсиса спросил Регулус.
- Я оттяну конец, ты же знаешь. Им так просто не удастся меня достать.
Кажется, движение начало восстанавливаться, все начали сигналить, выбрасывать сигареты, закрывать окна, браться, наконец, за руль. Раздраженные туманом и дождем, они не были терпимы к жизненным мелочным проблемам.
- Им? Как ты оригинально это называешь.
Регулус на мгновение замолчал, а Альдо задумчиво поглядел на ароматизатор в виде яблока, который болтался на зеркале заднего вида, потрогал пальцем.
- Я не знаю, когда я умру. Может, через месяц, может, через год. Или через три года.
- Меня это не утешает. Не хочу, чтобы ты умирал вообще, - Регулус открыл окно и вдохнул свежий воздух. На светлые джинсы сразу же полетели капли дождя с неба.
- Эпично. А я хочу умереть вместе с кем-то. Чтобы не о чем было жалеть. Там.
Гитарист с какой-то потерянной улыбкой надавил на педаль газа и рванул вперед. Альдо усмехнулся своим мыслям: он знал, что когда понадобится, Регулус умрет за него.