на самом деле, советую всем это почитать.
потому как действительно интересно и лично мне было крайне весело.
я писал без рифмы, но вполне читабельно.

собственно, мы сделали нашу ссору немного поэтической.
так выделены ее стихи, так - мои.

Мой Принц, за что порой Вы так жестоки?
За что так презираете простых людей?
В упор не видя своих собственных пороков,
Страдальцам делайте еще больней?
За что, за что Вы, гордо вздернув нос,
В который раз проходите, на нас не глядя?
Наверно, наш мир для Вас уж слишком прост –
Здесь много подлецов, уродов, и обычных блядей.
Они хитры, жестоки, мелочны, коварны,
Они Вас ненавидят, и потому – обманут, оболгут,
Они ленивы - только и ждут небесной манны,
Ну а для Вас у них уже готов суровый кнут.
Мой Принц, вам надоели их бессмысленные вопли?
Но что Вы сделаете, коли останетесь без них?
Кто перед завтраком подтирать Вам будет сопли,
Когда вы будете в рубашке и носках одних?
Мой Принц, взгляните ж наконец вокруг!
Здесь все не столь уж плохо и ужасно.
Вы посмотрите – все ведь улыбки Вашей ждут,
Для них ваш смех – почти что праздник.
Но Вы, увы, уже так много лет мрачны,
И взор Ваш уже долго неизменно равнодушен…
Все Ваши предложения в ста случаях из ста точны,
Но вряд ли этот дар кому-то еще нужен.
Поверьте мне, Вас ведь любят не за это,
Всем наплевать на то, что Вы любимчик у Фортуны,
Но каждый вечер с нетерпеньем ждут рассвета,
Надеясь, что утром Вы проснетесь прежним – вечно юным,
Таким, каким Вас помнят и отчаянно желают
Увидеть Вашу добрую улыбку и веселый смех.
Но день идет за днем – и их надежда, увы, тает.
А не исполнять желанья тех, кто Вас так любит – грех…
Мой Принц, и не смотрите на меня так, с укоризной,
Меня Ваш взгляд так иль иначе – не проймет;
Не я судья Вам, но все же вижу верный признак,
Что Вы, как ни крути, а полный идиот.

Как будто палками не били,
Чтобы я был таким всегда?
А что теперь уж, поздно сожалеть
И я такой, но я могу уйти и вовсе
Вопрос лишь в том, что вы хотели бы иметь.
Игрушку, полную разврата, которую желал народ весь.
Или придурка с матом на губах, несдержанного идиота.
Сейчас я тот, кем сделали меня все люди,
Пожалуй, это впрочем, не моя забота,
Что вы теперь не люди - судьи.
Пожалуйста, вы называйте как хотите,
Мне сложно вас теперь разубедить.
Что я вам не циничный мудозвон, смотрите,
А просто падший человек, пришедший слово победить.
И крайне глупо поступаю, теперь надеясь лишь на вас.
Все потому, что мне теперь плевать на общий глас.
Они считают меня принцем - и я не возражаю.
Конечно же, я что-то в этой битве потеряю,
Но буду помнить век о том,
Что вы и только вы представили меня скотом.
Хотели вы исправить? Ну а хуле, я ж такой мyдак!
Не поддаюсь я воспитанью, и не желаю жить на поводке.
И для меня вы все важны, пожалуй,
Но гордость иногда важней.
Поэтому я не всегда из ваших представлений, из идей,
О бесконечном превосходстве тела, могу и ошибаться.
Я никогда вас не пошлю, и буду верным обещанью,
Что вас всегда любил и продолжаю.
Вы лишь меня порою огорчаете,
Приклеив ярлычок имен и действий.
Я не такой, как вы хотите, но я такой, уже не изменить.
Конечный выбор прост - и кто же вам нужнее?
Очередной презренный, добрый человечишка...
Иль я, пусть даже с недостатками и глупостью, но я.

Порой мне жалко, что былого не исправить,
И что нельзя теперь Вас оградить,
От тех людей, что в латах из дешевой стали,
Отсвет которых все же так глаза слепит.
Они, похоже, что-то в Вас сломали,
Что-то испортили, измерили по локтю своему,
Сказали обрядиться в те же латы из дешевой стали,
Отправили на поле битвы, что в дурном дыму.
И с этих пор я зря, наверное, пытаюсь,
Вернуть Вас к прежним чувствам, оживить,
Быть может, что делаю не так? Простите, каюсь,
Уже, видать, последняя поднатянулась нить.
Когда она же с громким звоном лопнет,
Мне кажется, что это будет уже все, конец.
Но, может быть, тот мерзкий рыцарь в латах сдохнет,
А Вы сорвете с головы своей венец?
Который Вам, поверьте, точно не к лицу,
А я, похоже, буду биться до последней крови,
Чтоб доказать Вам, «мудаку» и «подлецу»,
Что Ваша жизнь еще чего-то стоит.

А хуле Вам стараться, вы простите?
Пожалуй, к Вам я добр как к никому.
И уж наверное, не так таланлив в унижении себя.
Вас я любил сильнее всех, поверьте - и сейчас люблю.
Наверное, я слишком глуп, чтобы понять простую суть.
Казалось бы, Вы любите меня таким, какой я есть.
Но вдруг, внезапно, захотели изменить.
Убрать все то, что приросло давно к душе моей.
Поверьте, я уже не изменюсь, но вас люблю по-прежнему.
И это глупо ведь, что мы, рассорившись, смеемся,
Как будто все нормально, что Вы хотите мне сказать.
Я был в отчаянье и так, не понимая смысла жить.
Теперь и Вы в меня бросаете словами,
Что ранят в сердце больно.
А я наивно думал, что никогда меня не бросите,
Что будете со мной всегда.
Но нет, я жестко ошибался, бы будете любить меня лишь идеальным,
Без всех моих пороков, что мною так любимы.
И к моему же сожаленью, мне никогда не стать таким,
Каким Вы представляете меня, считаете подобным.
И пусть уже без рифмы - я Вам на все ответил,
Надеюсь, Вы поймете, что я не рыцарь в латах,
А изменили меня люди, что вокруг.
Они глупы и самомненье лезет изо всех щелей.
Пожалуй, я такой же, впрочем, я же все равно получше них.
Решайте, леди, я ведь добр, я отношусь к вам по-людски,
И отчего же не желаете меня понять?
Ведь дело в том, что я люблю, а вы принять меня и не хотите.

Наверно, все мои проблемы оттого,
Что не могу принять я то, что неизменно,
В упор не вижу правды между строк,
И своему упрямству остаюсь я верной.
Что бы ни говорили, я не отступлюсь,
Не прекращу попыток до Вас я достучаться.
И даже если не заметили мою Вы грусть, -
То для меня не повод что бы распрощаться.
Я тоже человек, мне не чужды обиды,
Да что там говорить – я через день реву.
И неприятно, что этого всего не видя,
Вы без меня с другими, в счастье и пиру.
Вам искренне плевать на все мои несчастья,
Могли б хоть раз взгрустнуть хотя бы для проформы.
У нас игра вслепую: своей не зная масти,
Хотим не оказаться дураком, что идет в гору.
И это – смех сквозь слезы, истинный абсурд,
Обиду за обидой раздавать друг другу.
А как ж еще иначе проводить досуг?
Но Вы не бойтесь, я Вам верной вечно буду.
Но так и знайте, я стану все равно
Вас доставать своим дурацким недовольством.
Таким, как я, ничто не будет хорошо,
Покуда есть в Вас равнодушье и щегольство.

Ведь Вам, как никому знать,
Что сожаленье мне и вовсе чуждо,
Я всех измерею своим аршином.
Теперь не мог я жалость - вот плоды,
Я не жалею никого, считаю это глупым.
А погрустить за Вас - простите,
Казалось бы, что это просто ересь.
И сотни дней уж настроенье не желает
Подняться выше той черты, что сам поставил.
А я давал же обещанье не рыдать, не плакать,
И не жалеть о том, что было.
И я забыл, как слезы по щекам текут,
Остался лишь сухой гнев, да и двуличье.
Я рад, что Вы не отступились, пожалуй, в этом суть вещей.
Вы не хотите принимать меня таким, как есть,
И в этом вся извечная проблема,
А я же попросту могу уйти. К всем тем, кому я был дороже,
Кто будет понимать меня с едва ль не с полуслова,
Кто сможет вечно забывать, прощать.
А по-другому жить я не смогу, таков характер, уж простите.